– Право же, джентльмены, у меня нет привычки петь без инструмента, – отвечал Сэм, – но все за спокойную жизнь, как сказал человек, заняв место смотрителя на маяке.

После такой прелюдии мистер Сэмюел Уэллер сразу запел следующую неистовую и прекрасную песню, которую мы позволяем себе привести, предполагая, что она не всем известна. Мы попросили бы обратить особое внимание на междометия в конце вторых и четвертых строк, которые не только дают возможность певцу перевести дух в этом месте, но я чрезвычайно благоприятствуют размеру.

 Хор

– Я утверждаю, что эта песня задевает профессию, – перебил пятнистый джентльмен. – Я спрашиваю: как звали кучера?

– Никто не знает, – отвечал Сэм. – У него не было визитной карточки в кармане.

– Я возражаю против политики, – продолжал пятнистый джентльмен. – Я заявляю, что в нашем обществе эта песня – политическая и, что почти то же самое, лживая! Я заявляю, что тот кучер не удрал, он умер храбро – храбро, как герой, и я не потерплю никаких возражений!

Так как пятнистый джентльмен говорил с большой энергией и решимостью и так как мнения по этому вопросу, казалось, разделились, то грозили возникнуть новые препирательства, но тут весьма кстати появились мистер Уэллер и мистер Пелл.

– Все в порядке, Сэмми! – сказал мистер Уэллер.

– Исполнитель придет сюда в четыре часа, – добавил мистер Пелл. – полагаю, вы за это время не убежите, а? Ха-ха!

– Может быть, мой жестокий папаша к тому времени смягчится, – улыбаясь во весь рот, сказал Сэм.

– Э, нет! – возразил мистер Уэллер-старший.

– Прошу вас! – настаивал Сэм.

– Ни за что на свете! – заявил неумолимый кредитор.

– Я дам расписки на эту сумму, по шести пенсов в месяц, – сказал Сэм.

– Я их не возьму, – ответил мистер Уэллер.

– Ха-ха-ха! Прекрасно, прекрасно! – одобрил мистер Соломон Пелл, выписывая свой счетец. – Очень забавный случай! Бенджемин, перепишите.

И мистер Пелл, улыбаясь, показал итог мистеру Уэллеру.

– Благодарю вас, – продолжал джентльмен юрист, принимая засаленные банковые билеты, извлеченные мистером Уэллером из бумажника. – Три фунта десять шиллингов и один фунт десять шиллингов – итого пять фунтов. Очень вам признателен, мистер Уэллер. Ваш сын – достойный молодой человек, весьма достойный, сэр. Это очень приятная черта в характере молодого человека, весьма приятная, – добавил мистер Пелл, озираясь с любезной улыбкой и пряча деньги.

– Вот так потеха! – усмехнувшись, сказал старший мистер Уэллер. – Регулярно, блудящий сын!

– Блудный, блудный сын, сэр, – мягко подсказал мистер Пелл.

– Не беспокойтесь, сэр, – с достоинством возразил мистер Уэллер. – Я знаю, который час, сэр. Когда не буду знать, спрошу вас, сэр.

К приходу исполнителя Сэм завоевал такую популярность, что присутствующие джентльмены решили проводить его всей компанией в тюрьму. Они тронулись в путь в таком порядке: истец и ответчик шли рука об руку; исполнитель впереди, а восемь дюжих кучеров замыкали шествие. У кофейни Сарджентс-Инна все остановились, чтобы освежиться, и когда было покончено с юридическими формальностями, процессия двинулась дальше.

Затея восьми джентльменов, продолжавших идти по четыре человека в ряд, вызвала на Флит-стрит легкое смятение; затем пришлось покинуть пятнистого джентльмена, вступившего в драку с носильщиком. Было условлено, что его друзья зайдут за ним на обратном пути. Кроме этих маленьких инцидентов, ничего не случилось в пути. Дойдя до ворот Флита, компания по знаку истца трижды прокричала оглушительно «ура» в честь ответчика и, обменявшись рукопожатиями, рассталась с ним.

Когда Сэм был официально доставлен в дежурную комнату, – к крайнему изумлению Рокера и явному недоумению самого флегматического Недди, – и тотчас же отведен в тюрьму, он направился прямо к камере своего хозяина и постучался к нему в дверь.

– Войдите, – отозвался мистер Пиквик.

Сэм вошел, снял шляпу и улыбнулся.

– А, это вы, милый Сэм! – воскликнул мистер Пиквик, явно обрадовавшись при виде своего скромного друга. – Вчера я отнюдь не хотел оскорбить ваши чувства, мой верный друг. Положите шляпу, Сэм, и я вам подробно растолкую, что я имел в виду.

– Нельзя ли немного позже, сэр? – спросил Сэм.

– Конечно, – сказал мистер Пиквик, – но почему не сейчас?

– Лучше бы потом, сэр, – отвечал Сэм.

– Почему? – осведомился мистер Пиквик.

– Потому что... – запинаясь, начал Сэм.

– Потому что... – повторил мистер Пиквик, встревоженный поведением своего слуги.

– Потому что, – продолжал Сэм, – есть у меня одно дельце, с которым я бы хотел покончить.

– Какое дело? – полюбопытствовал мистер Пиквик, удивленный смущенным видом Сэма.

– Так, ничего особенного, сэр, – отвечал Сэм.

– Ну, если ничего особенного, то сначала вы можете поговорить со мной, – улыбаясь, сказал мистер Пиквик.

– Пожалуй, следовало бы мне позаботиться об этом сейчас же, – отозвался Сэм, все еще колеблясь.

Мистер Пиквик был удивлен, но ничего не сказал.

– Дело в том... – начал Сэм и запнулся.

– Ну, – воскликнул мистер Пиквик, – говорите, Сэм!

– Дело в том, – сказал Сэм, выжимая из себя слова, – что, пожалуй, следовало бы мне прежде всего позаботиться о своей постели.

– О постели? – с изумлением воскликнул мистер Пиквик.

– Да, о моей постели, сэр, – отвечал Сэм. – Я арестант. Сегодня после полудня меня арестовали за долги.

– Вы арестованы за долги? – вскричал мистер Пиквик, откидываясь на спинку кресла.

– Да, за долги, сэр, – подтвердил Сэм. – А человек, который меня засадил, ни за что меня отсюда не выпустит, пока вы сами не выйдете.

– Боже мой! – воскликнул мистер Пиквик. – Что вы хотите этим сказать?

– То, что я говорю, сэр, – ответил Сэм. – Я буду сидеть хоть сорок лет, и очень этому рад, и будь это Ньюгет, было бы то же самое. Ну, черт возьми, секрет раскрыт, и конец делу!

С этими словами, которые он повторил очень энергически и выразительно, Сэм Уэллер, находясь в необычайно возбужденном состоянии, швырнул шляпу на пол, а затем, скрестив руки, посмотрел решительно и твердо в лицо своему хозяину.

ГЛАВА XLIV

повествует о разных мелких событиях, происшедших во Флите, и о таинственном поведении мистера Уинкля и рассказывает о том, как бедный арестант Канцлерского суда был, наконец, освобожден

Мистер Пиквик был так глубоко растроган горячей привязанностью Сэма, что не проявил никаких признаков гнева или неудовольствия по поводу той стремительности, с какой Сэм добровольно попал в долговую тюрьму на неопределенный срок. Единственным пунктом, по которому он упорно требовал объяснения, была фамилия кредитора, но ее мистер Уэллер не менее упорно скрывал.