– Мистер Пиквик, сударыня, – доложил слуга, когда этот джентльмен приблизился к руководившей торжеством богине, держа шляпу в руке и в сопровождении разбойника и трубадура по бокам.

– Как! Где?! – вскакивая с места, вскричала миссис Лио Хантер с притворным восторгом и изумлением.

– Здесь, – сказал мистер Пиквик. – Неужели я имею счастье лицезреть самого мистера Пиквика! – воскликнула миссис Лио Хантер.

– Он самый, сударыня, – с низким поклоном ответил мистер Пиквик. – Разрешите мне представить автору «Издыхающей лягушки» моих друзей – мистер Тапмен, мистер Уинкль, мистер Снодграсс.

Очень немногие, кроме тех, кто испытал это на себе, знают, как трудно кланяться в зеленых бархатных штанишках, узкой куртке и высокой шапке, или в голубых атласных буфах и белом шелковом трико, или в коротких вельветовых штанах и сапогах с отворотами, когда все эти принадлежности туалета сшиты не по мерке и нимало не приспособлены друг к другу и к фигуре, которую облекают. Никто еще не видывал таких судорог, от которых скрючился мистер Тапмен, старавшийся держаться свободно и грациозно, и таких замысловатых поз, какие принимали его костюмированные друзья.

– Мистер Пиквик, – сказала миссис Лио Хантер, – вы должны дать мне слово, что не будете отходить от меня в течение всего дня. Здесь сотни людей, которых я во что бы то ни стало должна вам представить.

– Вы очень любезны, сударыня, – отвечал мистер Пиквик.

– Во-первых, вот мои девчурки, я о них почти забыла, – продолжала Минерва, небрежно указывав на двух великовозрастных девиц, одну лет двадцати, другую года на два старше, одетых в детские платьица – для того ли чтобы им казаться юными, или для того, чтобы их мамаша казалась моложе, этого пункта мистер Пиквик нам не разъясняет.

– Они премиленькие, – заметил мистер Пиквик, когда представленные ему малютки удалились.

– Они очень похожи на свою маму, сэр, – величественно изрек мистер Потт.

– Ах вы проказник! – воскликнула миссис Лио Хантер, игриво хлопнув редактора веером по руке. (Минерва была с веером!)

– Ну, конечно, дорогая моя миссис Хантер, – сказал мистер Потт, состоявший в Логовище на ролях присяжного трубача. – Вы прекрасно знаете, что в прошлом году, когда ваш портрет появился на выставке Королевской академии, все спрашивали, чей это портрет – ваш или вашей младшей дочери; вы так похожи друг на друга, что различить вас немыслимо.

– Хорошо, пусть будет так, но зачем это повторять при чужих? – сказала миссис Лио Хантер, еще раз ударив веером дремлющего льва «Итенсуиллской газеты».

– Граф, граф! – вдруг взвизгнула она, обращаясь к проходившему мимо субъекту в иностранном мундире и с огромными баками.

– А? Ви меня зовете? – оглянулся граф.

– Я хочу познакомить двух поистине умных людей, – сказала миссис Лио Хантер. – Мистер Пиквик, позвольте вас представить графу Сморлторку!

Затем она быстро шепнула мистеру Пиквику:

– Знатный иностранец... собирает материалы для большой работы об Англии... Гм!.. Граф Сморлторк, мистер Пиквик.

Мистер Пиквик с подобающим почтением приветствовал столь великого человека, а граф вытащил записную книжку.

– Как ви сказали, миссис Хант? – осведомился он, милостиво улыбаясь восхищенной миссис Лио Хантер. – Пиг-Виг или Биг-Виг?.. Так зовете ви... адвокаты... Понимаю, именно Биг-Виг... Большой парик [53] . – И граф собирался занести мистера Пикника в свою книжечку как джентльмена из тех что носят длинные мантии и фамилия которого произошла от его профессиональных занятий, но тут вмешалась миссис Лио Хантер.

– Нет, нет, граф, – сказала она. – Пикник.

– А, понимаю, – ответил граф. – Пик – имя, Вике – фамилия. Хорошо, очень хорошо, – Пик Вике. Как поживаете, Вике?

– Благодарю вас, прекрасно, – с обычной своей любезностью отвечал мистер. Пиквик. – Давно ли вы в Англии?

– Давно... очень давно... больше две недели.

– И долго еще пробудете здесь?

– Одна неделя.

– Вам придется поработать, – с улыбкой заметил мистер Пиквик, – чтобы собрать за это время все нужные материалы. – Э, они собрались, – объявил граф.

– Вот как! – удивился мистер Пиквик.

– Здесь! – добавил граф, многозначительно хлопнув себя по лбу. – Дома большая книга... полная от заметок... музыка, живопись, наука, поэзия, политик – все. . – Слово «политика», сэр, – сказал мистер Пиквик, – заключает в себе целую науку немалого значения...

– А! – воскликнул граф, снова извлекая книжечку. – Очень хорошо... прекрасные слова начать главу. Глава сорок семь: Политик. Слово «политик» выключает собой...

И в книжечку графа Сморлторка было занесено замечание мистера Пиквика с теми вариациями, какие подсказывала пылкая фантазия графа пли недостаточное знание языка.

– Граф! – начала миссис Лио Хантер.

– Миссис Хант? – отозвался граф.

– Вот это мистер Снодграсс, друг мистера Пиквика и поэт.

– Постой! – воскликнул граф, снова хватаясь за книжечку. – Раздел – поэзия... глава: Друзья от литература... фамилия – Сноуграс. Очень хорошо. Был представленный Сноуграс... великий поэт, друг Пика Цикса... через миссис Хант, который написал второе сладкое стихотворение. Как его имя? Лягушка... Изнывающий лягушка... хорошо, очень хорошо.

И граф спрятал записную книжку и удалился с поклонами и приветствиями, очень довольный тем, что ему удалось пополнить запас сведений столь важным и ценным материалом.

– Чудесный человек – граф Сморлторк! – сказала миссис Лио Хантер.

– Трезвый философ, – добавил мистер Потт.

– Ум ясный и проницательный, – продолжал мистер Снодграсс.

Хор гостей подхватил хвалебную песнь в честь графа Сморлторка и, глубокомысленно покачивая головами, провозгласил:

– Оч-чень!

Так как восхищение, вызванное графом Сморлторком, было весьма велико, то и чествовали бы его, быть может, до конца празднества, если бы четыре певца из неведомой страны не выстроились для живописности перед маленькой яблоней и не начали петь свои национальные песни, которые, по-видимому, особых трудностей для исполнения не представляли, ибо весь секрет их как будто заключался в том, что три певца из неведомой страны должны были стонать, а четвертый – ныть. По окончании этого интересного концерта, вызвавшего громкие аплодисменты всего общества, какой-то подросток начал пролезать между перекладинами стула, прыгал через него и проползал под ним, катался с ним по земле и проделывал решительно, все, только, не сидел на нем, затем сделал галстук из собственных ног и обвязал его вокруг шеи, после чего демонстрировал, с какою легкостью можно придать человеческому существу сходство с раздувшейся жабой, – все эти подвиги вызвали восторг и изумление собравшихся зрителей.

Вслед за сим послышался голос миссис Потт, невнятно чирикавшей нечто, названное из вежливости романсом. Все это строго соответствовало классическому стилю и роли, ибо Аполлон сам был композитором, а композиторы очень редко умеют исполнять произведении как свои, так и чужие. Затем воспоследовала декламация миссис Лио Хантер, читавшей прославленную «Оду издыхающей лягушке», которую она повторила на бис и прочла бы и в третий раз, если бы большинство гостей, по мнению коих давным-давно наступило время слегка перекусить, не заявило, что злоупотреблять добротой миссис Лио Хантер поистине постыдно. И хоти миссис Лио Хантер изъявила полную готовность еще раз декламировать оду, ее добрые и заботливые друзья и слышать об этом не хотели; а когда распахнулась дверь столовой, все, кто бывал здесь раньше, устремились туда с величайшей поспешностью; у миссис Лио Хантер было заведено посылать приглашения ста персонам, а завтрак готовить на пятьдесят, или, иными словами, кормить только самых выдающихся львов и предоставлять менее значительным зверям самим заботиться о себе.

– Где же мистер Потт? – спросила миссис Лио Хантер, разместив вокруг себя упомянутых львов.

– Я – здесь! – отозвался редактор из отдаленнейшего конца комнаты, где для него не было никаких надежд на завтрак, если хозяйка о нем не позаботится.